Случилось это много лет назад,

Когда война в стране моей пылала.

Сжигал поля фашистский супостат,

И мать-земля от боли содрогалась.

Вот захватили станцию они,

Охрану понаставили повсюду.

Ведь поезда оружие везли,

И стонут под пятой фашистской люди.

Но только немцам здесь не повезло,

Хотя усилена была охрана,

Всё ж поезда летели под откос,

И знали все: взрывали партизаны.

Подрывника искали день и ночь,

Но вот на след его не попадали.

Как невидимка исчезал он прочь,

Ну а составы в воздух вновь взлетали.

А Ванька уж в четырнадцать годков

Работал с партизанами в отряде.

На станцию наведывался он,

К нему привыкли, даже были рады.

Он помогал вагоны разгружать,

За то галеты хлебные давали.

Под рельсы незаметно каждый раз

Взрывчатку клал мальчишка регулярно.

Подумать немцы даже не могли

На хлопца, что бывает здесь так часто,

Что он и есть отважный подрывник.

Награду за поимку сулят власти.

С заданья возвращаясь как-то раз,

Забрёл в врагом разрушенную церковь,

Копаясь в мусоре мальчишки глаз

Картинку яркую в пыли заметил.

Поднял с земли и пыль с неё смахнул.

Красивая и рамка золотая.

С картинки той на Ваньку вдруг взглянул

Суровый старец с ясными глазами.

И не найдя здесь больше ничего,

За пазуху засунул он картину

И к выходу пошёл, и тут его

Патруль немецкий грозно вдруг окликнул.

И Ванька, испугавшись, побежал,

В лесу ему ведь каждый кустик ведом.

Патруль от хлопца явно отставал,

Но всё ж пыхтели немцы за ним следом.

Спасенье рядышком, рукой подать.

Вот лес шумит, под кроны призывая,

Но вырос перед хлопцем вдруг Потап

С винтовкою и в форме полицая.

Винтовку вскинул: «Стой, гадёныш!

Стой!»

— Я Ванька, дядя, разве не узнали?

— Так это ты пускаешь под откос

Все поезда, что с грузом прибывали?

— А Вы предатель, дяденька Потап? —

Спросил мальчишка с явною досадой.

— Вы партизанский предали отряд.

Теперь ходить с оглядкою вам надо.

Нажал Потап со злобой на курок,

И грянул выстрел, эхо прокатилось.

На полуслове наш мальчишка смолк,

Сердечко хлопца будто затаилось.

Не промахнулся враг, а в грудь попал,

Удар же пули был настолько силен,

Что на три метра отлетев, упал

Плашмя на землю и застыл недвижно.

Патруль немецкий тоже тут как тут.

Толкнули тело хлопца сапогами.

Но струйки крови изо рта текут,

То явный признак, парня нету с нами.

В отряде Ваньку все с заданья ждут,

Не допускают мысль к себе плохую.

Потапу посулили сразу тут

Тушёнки банку внеочередную.

Потапа за стрельбу благодарят:

— Гут! Гут! Карош! — они ему лопочут.

Бикфордов шнур

из рук мальчишки взяв,

Довольные собою они очень.

Опасный уничтожен подрывник.

Спешат начальству доложить по форме.

Награда ждёт их всех, а в этот миг

Над хлопцем плачет ветер неуёмный.

Лежал мальчишка долго среди трав,

Раскинув руки, глаз не открывая.

Доволен был случившимся Потап,

Из рук врага тушёнку принимая.

Очнулся Ванька только от того,

Что пёс лицо, поскуливая, лижет.

Ведь год назад он подобрал его

Голодного, больного, еле выжил.

Теперь хозяин вот попал в беду.

Всё понял пёс и очень испугался.

Сюда на помощь люди не придут,

Неужто вновь один в миру остался?!

Открыв глаза, на пса он посмотрел,

Пёс в радости, что всё же тот очнулся,

Поскуливая, всё хвостом вертел,

Тем выражая радостные чувства.

Тут захотелось Ваньке просто сесть,

Но боль пронзила грудь,

заставив вскрикнуть.

— Я что, не умер? Обманулась смерть?

А потому и боль такую слышу.

Откинулся вновь хлопец на траву.

С трудом тихонько повернулся на бок.

Он всё же сел, как тяжко ему тут!

На зло фашистам выжить мне здесь надо.

Чуть посидел, поднял свою главу,

Достал икону, подобрал что в храме,

Как только на икону он взглянул,

Был поражён, зря чудо пред глазами.

Святитель Чудотворец Николай

В руке, которой мир благословляет,

В деснице крепко пулю он держал,

Что враг послал, мальчишку убивая.

Икону осмотрев со всех сторон,

Он обнаружил, что доска простая,

Десятки лет прошли уже с тех пор,

Как писана икона дорогая.

И лишь сейчас мальчишка понял суть

Случившегося с ним такого чуда.

Молиться не умел даже чуть-чуть,

Но как молилась бабушка, он видел.

До леса кое-как доковылял,

Икону к дереву свою поставил,

Склонившись до земли, запричитал,

Слезами умиленья обливаясь.

— Спасибо, дедушка, что спас меня!

Молитвы никакой совсем не знаю.

Тебе спасибо! — долго причитал

Под леса шум и ветра завыванье.

А успокоившись, он лёг в траву

И широко открытыми глазами

Смотрел всё в небо, облака плывут,

За ними плыли мысли просто сами.

— Бог точно есть и Он всех любит нас,

Мне бабушка об этом говорила,

Но я не верил, а меня Он спас.

Сомнений нет, что чудо это было.

За пазуху икону положил,

Поднялся хлопец, сразу вдруг отметив,

Что грудь его совсем уж не болит.

— Вот чудеса! Прекрасна жизнь на свете!

И всю войну икона была с ним,

Не оставлял нигде и на минуту.

В больших боях бывал, ещё в каких!

И в передрягах разных очень жутких.

Но милостью Господь не оставлял.

Не получил простых даже царапин,

А почему везёт, то Ванька знал.

И убедить нельзя его в обратном.

В святом углу икона та стоит.

Хозяин — Иван Митрич, то есть Ванька.

Своей иконой крепко дорожит.

О чуде рассказал он без утайки.

С иконы смотрит Чудотворец наш.

В руке он держит вражескую пулю.

— Святитель Николай, храни всех нас

От всяких бед, от вражьего разгула.

с. Заветное.