ХОРОШИЙ СОСEД ЛУЧШE РОДСТВEННИКА. ТАКОE ВЫРАЖEНИE МНE ПРИХОДИЛОСЬ СЛЫШАТЬ НE ОДНАЖДЫ. СПУСТЯ ГОДЫ Я УБEДИЛАСЬ В EГО ПРАВИЛЬНОСТИ. ПРАВДА, ПЛОХИМИ РОДСТВEННИКАМИ БОГ МEНЯ НE «НАГРАДИЛ», А ВОТ С ХОРОШИМИ СОСEДЯМИ СВEЛ.

Летом военного 1943-го года, после немецкой оккупации района, моей маме Анастасии Борисовне Потапенко, молодой солдатке с четырьмя детьми, пришлось приютиться у родителей-федосеевцев в землянушке, буквально набитой жильцами. С помощью пожилого отца, родственников и добродетельных селян она построила землянку. В ней встретила долгожданную Победу, затем дождалась с войны мужа Алексея и родила еще двоих детей — меня и младшую сестру.

По соседству жила молодая семья Сеннных, они построили себе хату годом раньше. У соседей было две девочки, родившихся до войны. — Ира и Тая. Легче жилось Сениным или тяжелее, чем маме, трудно сказать. Но там горе мыкали родители вдвоем, так как Игнат Фомич, получив ранение в плечо в самом начале войны, был списан с военного учета и находился дома. Мой же отец, призванный на фронт в июле 1941-го, вернулся домой только в конце 1947 года. А все тяготы легли на плечи хрупкой женщины — моей мамы. Одной только ей известно, какими неимоверными усилиями она сохранила своих малюток от голодной смерти.

Не всем федосеевцам так повезло. Но соседская и наша семьи выжили. Удивительно, что люди в таких сложнейших условиях не ожесточились, их души не очерствели. Наоборот, в большинстве своем они проявляли лучшие человеческие качества. С трудом сохраняя свою жизнь, поддерживали других, сочувствовали страждущим. Изнуренные работой и недоеданием федосеевцы по выходным дням выходили на ударники, делая кирпич-саман для постройки жилья своим односельчанам, возводили стены землянок, вальковали их, сооружали крыши из соломы и камыша. Однажды ночью всем селом тушили огонь, когда загорелся сельский магазин. Помогали хозяевам затопленных водой подворий спасаться от весеннего половодья…

Проживание рядом сблизило наши семьи. Взрослые мужчины находились на работе. Отец возглавлял полеводческую бригаду колхоза «Комсомолец», потом был гуртоправом в откормсовхозе «Ремонтненский». А Игнат Фомич занимался ветеринарным делом и чабановал. Домашние дела по большей части взвалили на себя хозяйки. Поэтому и моя мама, и соседка тетя Дуся были женщинами хваткими в работе и волевыми в организации домашнего быта, семейного коллектива и установлении в нем определенных нравов. А если случались непредвиденные ситуации, спешили друг другу на помощь.

Так, в мартовскую ночь 1946 года в наше окно постучали, и тревожный голос соседа произнес: «Борисовна, началось!». Мама быстренько выскочила. А вернувшись от соседей, где ей пришлось быть повитухой, сообщила, что родился мальчик. Впоследствии его все звали ласково Ванчиком. Лет через семь у него появилась сестричка Лида, беленькая и кудрявенькая.

Помню, как выручали нас соседи хлебом и не ждали его отдачи, потому что считали, что хлебом надо делиться, а не одалживать. Наша семья все время пользовалась пресной водой из колодца Сениных, для этого дядя Игнат специально сделал калитку в изгороди.

Особенно сдружились дети. Неразлучными были одногодки Юля и Ира. Каждую свободную минуту они были рядом: в школе, на речке или на сборе колосков… Когда подросли, летними вечерами у двора Сениных они на патефоне крутили пластинки. На звуки музыки собиралась молодежь. Поднимая пыль, парни и девчата отплясывали фокстрот или полечку. Обеим подружкам сейчас уже за 80. Ира живет в Волгограде. Юля — в Заветном. Раньше они проведывали друг дружку, сейчас в силу слабого здоровья только перезваниваются. Недавно Ира сказала, что они ведь ни разу даже не поссорились. И Юля это подтвердила.

Отношения моего брата Толика и Ванчика строились по-иному. Брат был на восемь лет старше и заботился о маленьком соседе. С первого дня водил его в школу и обратно, присматривал и защищал. Но однажды не усмотрел за мальцом, и зимой на речке тот влетел в полынью. Eсли бы не Толик, Ванчик не смог бы выбраться из воды.

Младшенькую Лиду я и сестра Надя воспринимали как куклу.

Возле наших дворов всегда крутилась ребятня. Подросший Ванчик умело управлял этой ватагой, организуя различные игровые баталии. За это его уважали и облекли его фамилию в ласкательную форму Сенчик. Самые близкие друзья и сейчас так его зовут.

Счастливым было время нашего детства, веселым и беззаботным, с добрыми отношениями и хорошими нравами. Без оскорблений и опасных драк. Возможно, потому, что так вели себя наши родители. Моя мама была глубоко верующей и порядочной. Она пресекала неуважение к старшим, грубость среди детей, сплетни. Отец — человек спокойный, уравновешенный и отзывчивый. Он не устраивал в доме унижающих разборок, доверял жене, не обижал ее. Наши родители были общительными и подельчивыми, к ним тянулись люди. А по праздникам у нас зачастую собирались гости. Застолья не обходились без участия соседей и были щедрыми, с музыкой, песнями и плясками.

Хотя дети в наших семьях разнополые, любовных связей между ними не случилось. Но дядя Игнат, похоже, был не против в зятьях видеть моего старшего брата Федора — статного, трудолюбивого и музыкального. Когда брат женился на девушке из другого села, сосед сказал отцу с упреком: «А наши девчата хуже чужих, что ли?». Знаю, что и Ванчику нравилась моя младшая голубоглазая сестричка Надя. Но видимо, в наших отношениях незримо присутствовало чувство, близкое к родственному, и мы не допускали мысли, что может быть иначе.

В 1976 году вслед за взрослыми детьми Сенины переехали в Элисту. Но, навещая своих родственников в Федосеевке, они заезжали к нашим родителям. А мы старались увидеться с ними, когда бывали в Калмыкии. Уже 77 лет длится наша соседская дружба, хотя давно нет подворья Сениных, их роскошного сада и упирающихся в самое небо тополей-раин. И на нашем подворье многодетной семьи Потапенко теперь живут совсем чужие люди. Бывая в Элисте на могиле моей сестры Раи, я останавливаюсь у надгробий тети Дуси, дяди Игната, их дочери Таи, похороненных рядом.

Год назад у Ванчика случилась трагедия. Он похоронил сына, упал духом. По совету его жены я поехала к ним в Ставрополь. Встреча его обрадовала. Многое вспомнили, отвлеклись от тяжелых мыслей. И он поведал мне, что сам дважды был на краю гибели, и оба раза его спасали члены нашей семьи. Первый раз это сделал Толик, второй раз — мой отец, выражаясь словами рассказчика, «дядько Алешка». А произошло все так: зимой, сдав госэкзамены в Элистинском автодорожном техникуме, Иван вместе с двоюродным братом добирался попутным транспортом домой. Часть пути (а это километров 20) с трассы Элиста-Волгоград им предстояло пройти пешком по снегу. Когда поняли, что сбились с пути, наступила ночь. Но они узнали балку, в которую спустились. По ней дошли до Хараусуна, а оттуда оставалось всего 7 км до Федосеевки. Но вот незадача — выбраться наверх по крутому снежному склону у них не получалось, сползали на дно оврага. Была глубокая ночь, вокруг ни души. А мороз крепчал, сковывал льдом мокрую одежду. Силы покидали. Казалось, пришел конец…

И тут сверху донесся лай собаки, а потом голос: «Кто там?». Получилось так, что животноводческая точка моего отца стояла на краю той самой балки, куда с трудом дошли дипломированные автодорожники. Голоса парней учуяла дворняга и своим лаем заставила гуртоправа выяснить, что случилось на дворе. Она привела его к месту, где копошились люди. В пострадавших спаситель узнал сына соседа и бывшего члена его бригады. Доставив парней в теплое жилище, он открыл бутылку водки, растер им обмороженные руки и ноги и налил «для сугреву». А утром на санях развез по домам.

Этот случай — яркий пример неравнодушия человека, участия его в судьбе других. Думаю, именно личные качества людей и формируют взаимоотношения между ними.